Октябрь 1941-го года.
Фашисты с разных направлений двигались к Москве. Воплощение в жизнь плана «Барбаросса» — разгрома СССР в ходе одной кратковременной кампании, — выглядело как никогда реальным, несмотря на существенный срыв изначальных сроков, достигнутый благодаря отчаянному сопротивлению Красной Армии под Смоленском.
Советское командование прекрасно это понимало, и потому напряжённо работало над выискиванием резервов и планированием обороны. Продвижение гитлеровцев требовалось срочно остановить, иначе — конец.
6-го октября заняла Волоколамский укрепрайон и изготовилась к обороне 316-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Панфилова. В самое ближайшее время, чуть больше, чем через месяц, ей предстояло стать той самой героической Панфиловской дивизией. Пока же было очевидно лишь то, что на этом направлении будет очень и очень тяжко. И важнейшей задачей в свете этого становилось по максимуму связать формирования противника на смежных направлениях.
10-го октября были сформированы 21-я отдельная танковая бригада и импровизированное соединение из двух стрелковых, двух кавалерийских дивизий, мотоциклетного полка и танковой бригады, получившее в документах название «Оперативная группа Н. Ф. Ватутина». Этим подразделениям предстояло с разных сторон атаковать противника в районе Калинина, чтобы предотвратить формирование котла на этом направлении.
В тот же день наступление на Калинин начали немецкие 3-я танковая группа и 9-я армия. К 14-му октября они захватили большую часть города, однако, 5-я и 256-я стрелковые дивизии всё ещё держались на северо-западной окраине.
К ним на подмогу направилась группа Ватутина, сходу вступившая в бой и к 16-му числу сумевшая закрепиться на северо-западных окраинах Калинина и остановить немецкое продвижение.
Наступало время для 21-й отдельной танковой бригады, которой было поручено пройтись по тылам противника, нанося максимум ущерба, ворваться в Калинин с южного направления и содействовать его освобождению от захватчиков.
Для понимания — одна бригада против двух дивизий. Менее полутора тысяч личного состава против двадцатитысячного фашистского гарнизона. Чистейший расчёт на фактор внезапности. И достаточно очевидный акцент на максимум ущерба.
Бригада двигалась к Калинину тремя колоннами, обстреливавшими и таранившими все встречные немецкие отряды, не ожидавшие нападения. За первые часы рейда были уничтожены десять фашистских танков, шесть противотанковых орудий, десятки грузовиков с пехотой и автоцистерн с горючим. Прорвавшись на тыловые немецкие аэродромы, танкисты передавили множество самолётов. Урон противнику был нанесён огромный. Но затем немцы принялись оказывать более-менее организованное сопротивление, и бригада понесла тяжёлые потери.
Машины старших офицеров бригады, командовавших наступавшими колоннами, майора Лукина и капитана Агибалова, были подбиты, и оба командира погибли, прикрывая отход своих экипажей. Третья колонна старшего лейтенанта Маковского ворвалась в город и атаковала укреплённый пункт немцев на железнодорожном вокзале, но понесла значительные потери. Сам Маковский был тяжело ранен.
Потеряв 25 танков и 450 человек, треть машин и личного состава, бригада вышла из боя и отступила на восток. Прорваться в центр Калинина значительными силами не удалось.
Это удалось лишь одному единственному танку.
В авангарде колонны Агибалова двигался Т-34 с бортовым номером «03». Командовал машиной старший сержант Степан Горобец, мехводом трудился старший же сержант Фёдор Литовченко, башнером — сержант Григорий Коломиец, радистом-пулемётчиком — рядовой Иван Пастушин. Экипаж, как видим, чинами скромный, и в авангарде он не командовал. Но в столкновении с немецкой колонной близ деревни Ефремово на Волоколамском шоссе машина взводного наших героев была подбита и съехала в кювет, и «тройка» Горобца осталась в авангарде в одиночестве.
В бою у Ефремово «тройке» повредило рацию, что выяснилось не сразу. Потому, когда после авианалёта на колонну Агибалов остановил колонну для экспресс-ремонта полученных повреждений, танк Горобца продолжил движение и оторвался от колонны.
Выявив у деревни Лебедево вражеский аэродром, экипаж Горобца огнём уничтожил два «юнкерса» и взорвал цистерну с топливом. Заметив танк, немцы принялись разворачивать зенитки для стрельбы прямой наводкой. И в этот момент Горобец понял, что остался один. Будь за ним по-прежнему родной батальон, атаку на аэродром уже бы поддержали. Сейчас же надо было уходить. Но куда? Дорогу назад прикрывали те самые зенитки, а их обстрела Т-34 (как и практически любому танку того времени) было не выдержать. Тогда Горобец решил, что раз уж помирать — так с музыкой. И приказал идти в атаку на Калинин.
Просто вдумайтесь — одна «тридцатьчетвёрка» в отрыве от своего батальона мчится штурмовать крупный город.
На въезде в город танк Горобца натыкается на немецких мотострелков, тараном сносит три грузовика с шоссе и уничтожает пулемётным огнём разбегающихся фрицев. Затем врывается в город и со стрельбой проносится по улицам, укладывая на месте встреченные немецкие патрули. И — получает прямое попадание в башню из противотанкового орудия. Башню заклинивает, танк загорается. Пока Горобец, Коломиец и Пастушин тушат пожар, Литовченко гонит объятую пламенем машину на таран и давит гусеницами и пушку, и её расчёт.
После пожара машина покрылась сажей, из-под которой бортовой номер и красная звезда были уже не видны. Встреченные немецкие патрули из-за этого перестали обращать на машину внимание. То ли не узнавали очертания Т-34, то ли принимали за трофейный — поскольку ну откуда в центре захваченного Калинина взяться советскому танку?
И вдруг навстречу «тройке» движется колонна грузовиков с пехотой. Возникает дилемма: воспользовавшись ненароком образовавшейся маскировкой тихо-мирно убраться, или всё-таки атаковать фрицев, которые иначе убьют сколько-то товарищей-красноармейцев? Наскоро взвесив все «за» и «против», Горобец командует Литовченко: дави! Т-34 резко разворачивается и таранит грузовики, Пастушин открывает огонь из пулемёта. Автоколонна прекращает существование, немцы в панике радируют — русские танки в городе! А «тройка» мчится по городу дальше.
На перекрёстке машина Горобца внезапно выскакивает на PzKpfw III. И да, этот немецкий танк уступал Т-34 что по вооружению, что по броне, что по ходовым — чай не «Пантера» и, тем более, не «Тигр». Вот только пушка-то у Горобца была заклинена! Выход один — снова таран. Сумев за счёт эффекта неожиданности зайти сбоку, танк Горобца снёс «Тип-3» на тротуар и вывел из строя, от души приложив об стену. Но от удара Литовченко потерял сознание, а героическая обугленная «тройка» заглохла. Немцы обступили машину, принялись колотить по броне, кричать «Рюс! Капут! Сдавайса!». Но Горобец с Пастушиным привели мехвода в чувство, а тот со второго раза завёл машину. И, разогнав фашистов, «тройка» двинулась дальше.
После этого эпизода появился и повод для радости — Коломиец наконец-то реанимировал башенное орудие. Теперь «тройка» вновь была полностью боеспособна.
Дальше же на их пути была площадь Ленина, где немцы приспособили здание городской администрации под свою комендатуру, вывесив снаружи флаги и расставив часовых. Что при виде такого полагается делать уважающему себя советскому танкисту? Разумеется, положить в окна осквернённого здания пару-тройку зажигательных! Что Горобец с Коломийцем и проделали.
Оставив же позади пылающую комендатуру, «тройка» раздавила выставленную против неё баррикаду и двинулась к выезду из Калинина.
И на самом выезде обнаружилась немецкая замаскированная дальнобойная батарея, развёрнутая в сторону Москвы — очевидно, что для будущего наступления. Мимо такого проехать было ни в коем случае нельзя. Ворвавшись на позиции батареи с тыла, экипаж тщательно отутюжил все орудия, траншеи и блиндажи, повыкосил расчёты огнём — и лишь затем с чувством выполненного долга вышел на Московское шоссе и убрался из Калинина прочь.
Несколько километров спустя машина оказалась под обстрелом — бойцы стоявшей там 5-й стрелковой дивизии приняли движущийся на них одиночный танк за немецкий. Но вовремя разглядели в обугленной машине «тридцатьчетвёрку» и, прекратив огонь, бросились навстречу с криками «Ура!».
— Братцы, откуда вы? — удивлённо спросил кто-то из красноармейцев.
— С того света, — невесело отшутился Горобец, выбираясь из танка.
Рейд 21-й отдельной танковой бригады не достиг своей основной цели — Калинин всё ещё оставался под немцем. Но вместе с тем он нанёс фашистам колоссальный ущерб — как в живой силе с техникой, так и психологический. Вкупе с решительными действиями группы Ватутина, это сорвало немецкие планы по наступлению через Калинин и исключило участие немецкой 9-й армии в последующих боях на Волоколамском направлении. Такое вот вышло подспорье героическим панфиловцам от Калининского фронта.
Что до легендарного экипажа «тройки», то все они дожили до Победы. Кроме командира — младший лейтенант Горобец в феврале следующего года погиб смертью храбрых в наступлении под Ржевом.
Понравилось?
