Один зять повздорил с тещей. Дело житейское, тещи для того и придуманы, чтобы иногда с ними ругаться. Но в этот раз объектом ссоры стала разбитая неуклюжим парнем фарфоровая собачка. Собирался на работу, торопился, вот и задел. Теща в три ручья лила крокодиловы слезы над осколками реликвии:
— Сто лет на комоде стояла, никому не мешала. Это еще маме моей мамы прадед подарил! — и далее в том же духе со всхлипами, охами и соплями в три ручья.
Жена утешала маму и смотрела на мужа исподлобья. Примерно как участковый на бомжа, когда выбирает ему подходящее наказание. Хотя, впрочем наказание в таком случае известное – три недели без секса, а для рецидивистов двойной срок. Гадая про себя, попадает ли он под определение «рецидивист», зять поехал на работу. Поскольку жил он загородом, то добираться приходилось на электричке. Дело было летом, в набитом битком вагоне духота стояла страшная, да еще не давали вздремнуть и расслабиться разные голосистые торгаши. Эти коробейники то и дело ездили по ушам своими призывами купить втридорога разную дребедень. И вот в проходе возник очередной оратор:
— Клей! Супер Момент, Супер Цемент, Супер Атак! Клеит все подряд! Не отдерешь!
— Вот оно! – сверкнуло в дремотном мозгу нашего героя.- Куплю, и склею это псину треклятую, будет как новенькая!
Сказано, сделано! Три тюбика клея были приобретены по цене двух ( У тещи на комоде еще вагон разной фарфоровой дребедени!) и засунуты в задний карман летних брюк. Зять удовлетворенно расслабился, представляя, как демонстрирует жене вечерком в спальне целенькую собачку, и задремал. Ехать еще было около часа. Его не разбудил даже грубый толчок в бок на очередной остановке. Он только плотнее вжался в спинку сидения, и так, в полудреме, доехал до конечной остановки. Народ заколготился, торопясь к выходу. Проснулся, и хотел было встать и наш герой. Но не тут-то было! Невидимая сила крепко вцепилась в пятую точку и не давала подняться с сидения. Как будто бы Российские железные дороги выбрали его почетным пассажиром и собрались катать взад и вперед в ободранной электричке на зависть другим. Но этого страшно не хотелось. И на работу надо было. Денежки зарабатывать. Жене на шмотки, и себе на кусок хлеба.
Парень сжал зубы и рванулся вверх:
— Ой, мама! – дикая боль пронзила зад. Как будто из попы рванули кусок мяса. Мужик обернулся — вроде все в порядке, капканов нет, сзади только спинка скамьи. Он еще раз хотел было привстать. Держит! Он осторожно покачался взад-вперед.
— Потрескивает что-то… И больно, зараза…
— Просьба покинуть вагоны, поезд отправляется в парк! – заорал ему в ухо железный голос.
Ехать в парк не хотелось. Кто его знает, что там в этих железнодорожных парках твориться! Парень сжал зубы и рванулся изо всех сил. Раздался страшный треск и спину пронзила адская боль:
— ААААаа!!! – мужик скорчился на лавке и потерял сознание.
Очнулся он от того, что его шлепали по щекам. Шлепки раздавал полицейский, а из-за его спины выглядывал любопытный уборщик-таджик в оранжевой куртке.
— Слышь, друг, как тебя так угораздило к скамейке приклеиться? Штанов и трусов, считай нет, даже кожа на заду, вон лохмами пошла…- поинтересовался мент. — Счас тебя в медпункт доставим, только напарник тряпки какие-нибудь притащит. Прикрыться надо. Негоже по вокзалу голыми причиндалами светить.
Тряпок так и не нашлось. Завязали на поясе жилет уборщика, так и потащили в медпункт. А сам уборщик остался отчищать от скамейки брюки, трусы, волосы и кусманы кожи с зада. Хороший клей оказался! Только упаковка дерьмовая. Все три тюбика от толчка лопнули в заднем кармане. Не надо было жадничать на дешевизну, и не слиплось бы.
А теперь минимум недели две-три заживать будет. Так медсестра в вокзальном медпункте сказала, когда раны обрабатывала. Одно радует – за это время срок наказания за разбитую собачку тоже истечет.