Зиновий Гердт: «Единственный раз в жизни, когда мое происхождение послужило мне на пользу»
«Это был пятьдесят седьмой год. Москва, фестиваль молодежи и студентов.
Толпы иностранцев! Впервые! И приехали пять французских композиторов, сочинители всех песен Ив Монтана: Франсис Лемарк, Марк Эрраль, еще какие-то… Знаменитейшие фамилии! И к ним был приставлен Никита Богословский — во-первых, как вице- или президент общества СССР-Франция, а во-вторых, у него прекрасный французский.
Ну вот. А я тогда играл в Эрмитаже «Необыкновенный концерт», а по соседству выступал Утесов. И так как только от меня, «конферансье», зависело, два часа будет идти наш «концерт» или час двадцать, то я быстренько его отыгрывал, чтобы успеть на второе действие к Леониду Осиповичу. Я его обожал.
И вот я выбегаю, смотрю: стоит эта группа – пятеро французов, Никита и Марк Бернес. Он к ним очень тянулся… И идет такая жизнь: Никита что-то острит, французы хохочут. Я ни слова не понимаю, Бернес тоже. И он все время дергает Богословского за рукав: Никита, что ты сказал? Тот морщится: погоди, Маркуша, ну что ты, ей-богу! Через минуту опять хохочут. Бернес снова: Никита, что он сказал?
На третий раз Богословский не выдержал: «Марк, где тебя воспитывали? Мы же разговариваем! Невежливо это, неинтеллигентно…»
Потом он ушел добывать контрамарку – французам и себе, и мы остались семеро совсем без языка.
Что говорит нормальный человек в такой ситуации? Марк сказал: «Азохн вэй…» Печально так, на выдохе.
Тут Франсис Лемарк говорит ему на идиш: «Ты еврей?» Бернес на идиш же отвечает: «Конечно». «Я тоже еврей», – говорит Лемарк. И, повернувшись к коллегам, добавляет: «И он еврей, и он еврей, и он…»
Все пятеро оказались чистыми французами! И все знают идиш!
Марк замечательно знал идиш, я тоже что-то… И мы начали жить своей жизнью, и плевать нам на этот концерт Утесова!
Тут по закону жанра приходит – кто? – правильно, Богословский!
Мы хохочем, совершенно не замечаем прихода Никиты… Он послушал-послушал, как мы смеемся, и говорит: «Маркуша, что ты сказал?» А Бернес отвечает: «Подожди, Никита! Где тебя воспитывали, ей-богу? Мы же разговариваем!»
Это был единственный раз в моей жизни, когда мое происхождение послужило мне на пользу…»
Автор — Зиновин Гердт
По материалам — Не снилось
