— Доктор, я выживу?
Сквозь туман в глазах еле различались силуэты врачей. От боли сводило зубы и разговаривать было невероятно сложно.
— Выживешь, не боись. Бегать будешь.
— А он?
Пауза затягивалась, но доктор сразу понял о ком речь. «Его» в это время оперировали в соседней операционной.
— И он тоже будет жить.
— Пожалуйста, доктор, спасите ему жизнь. Прошу, сделайте все возможное.
Маска опустилась на лицо и перед погружением в сон, среди спутанных мыслей молнией пролетела последняя. Удар, скрежет металла и дикий крик.
Пробуждение после наркоза было мучительным. Дикая боль и спутанное сознание. Врачи и медсестры казались чудовищами, и не в переносном смысле этого слова. Но укол возвратил спокойный сон. Перед полной отключкой опять вернулась «мысль». Где он? Выжил ли? Второй раз просыпаться было проще. Сознание было относительно ясным, но боль никуда не ушла. Руки работают. Ноги работают. Во всяком случае, что-то там шевелится. Вошел доктор с сестрой. Осмотр, еще один укол, но уже без сна, просто боль немного ушла.
— Доктор, как он?
— Жив. Идет на поправку.
Доктор странно смотрит. Да и ладно. Главное что «он» жив. Через неделю из болтовни медсестер уже было известно, что все хорошо, они оба живы и идут на поправку. Лежал «он» на том же этаже в другом конце коридора. Но к «нему» нельзя. Да и ходить пока нельзя. Но к «нему» тянуло нестерпимо. Перекат на бок. Боль можно и потерпеть. Под таким количеством обезболивающих можно потерпеть что угодно. Ноги вроде держат. Только надо аккуратно переставлять и идти, держась за койки. Хорошо что в палате пусто, иначе кто ни будь бы уже вызвал медсестру, мирно спящую на посту, и она загнала бы в койку. Вот и коридор. Прямо напротив палаты зеркало. Да уж. Скрюченная фигура со швами по всему лицу. Только детей пугать. При мысли о детях защемило сердце. Нельзя раскисать. Надо крепче держать живот, а то швы разойдутся и санитарка утром будет убирать кишки. А оно ей надо? По чуть чуть можно дойти до поста медсестры и обратно. Последние шаги до койки дались с большим трудом. Сон.
День как день. Осмотр. Уколы. И «мысль». Нестерпимое желание сегодня ночью все таки дойти до «него». Увидеть.
Снова ночь. Главное чтобы хватило сил. Хватит. И сил и воли хватит. К «нему» ведет еще одно сильное чувство. Надо просто аккуратно, по стеночке. Медсестра как всегда спит на посту. Сейчас главное чтобы никто из больных не нажал кнопку вызова. Увидит и загонит в койку, а то и привяжут. Прятаться в таком состоянии нет сил, дойти бы. Вот и последняя дверь в коридоре. Приоткрыта. Практически вползаю. Вот и «он». Наконец то. Спит. Молодое лицо обезображено длинным шрамом, нога в гипсе на растяжке. Но спит крепко. Подхожу, вернее практически подползаю. Смотрю в лицо. Да это «он». В ладонь соскальзывает из рукава прихваченный вчера у медсестры на посту канцелярский нож. Рука не дрогнет, главное чтобы хватило сил. Нож с хрустом входит в шею, только бы не сломался. «Его» глаза широко распахиваются. С усилием тяну нож на себя разрывая трахею. Все. Крика не было, только хрип и бульканье. Да и крик бы уже не помешал. Убежать, скрыться, отмазаться мысли не было, да и сил бы не хватило. «Его» соседи по палате мирно посапывали во сне, а я лежал в луже крови и отдыхал. Кажется шов на животе все таки разошелся. Да и хрен с ним. Месть сильное чувство. С момента как я оказался в больнице только она держала меня. А вот и крик, медсестра все таки проснулась. Каталка, операционная.
— Снова здравствуйте доктор. Можете не стараться. Мне дальше смысла нет.
Молчание в ответ. Снова маска и снова сны. Сны страшные что выть хочется. Трасса, машина, жена, дочки. Выскочившие из за фуры на встречу фары. Удар, скрежет металла и дикий крик. Сознания я не терял. Видел во что превратилось соседнее сидение, головой крутить не мог, поэтому не знаю что там было на заднем. Видел как «он» выползал из своей машины. Видел как подъехали МЧС. Слышал визг пилы по металлу и стон домкратов. Лежал потом рядом с «ним», он крыл всех вокруг матом, особенно меня, а потом успокоился от удара в голову от МЧСника.
— Скотина бухая. Этот мудак же четверых убил на ровном месте!
— Мужик вон еще живой, глаза открыты.
— Если скоряк сейчас не подъедет и он тоже уйдет.
Скорая успела, когда грузили я увидел три простыни с красными пятнами на обочине. И тут у меня начала оформляться мысль.

©