Счастье живет там где любят, заботятся и ждут…
Весна как всегда приходила на поле неожиданно, прогоняла старуху-вьюгу, веяла теплом, растапливала снежные корки, отогревая продрогшую землю. С приходом долгожданной весны, возвращались из теплых стран перелетные птицы, возвращались на родную землю, где вылупились на свет несмышлеными голошеими птенцами. Вместе с другими птицами, возвращался домой и аист. Однажды гнездо аиста, примостившееся на кроне высоченного дерева, разорили пьяные охотники. Подругу, отчаянно защищавшую гнездо, и трех птенцов безжалостно забили палкой. А ему спешившему домой с рыбкой, пойманной в озерце, достался кучный выстрел дробью. Раненый в грудь и бедро, с перебитым крылом, нелепо переворачиваясь в воздухе, он свалился в быстрый ручеек, что бежал у старой ивы в соседнее село. Охотники погорланили, бросив ненужные им птичьи тела, и ушли. Прозрачные воды, на мгновение, окрасившись в розовый цвет, понесли аиста по течению, в село, где у старой водяной мельнице, на него случайно набрел старый одинокий лекарь. Старик слыл в селе чудаком. Блаженная улыбка на круглом лице, окладистая и белая, словно снег борода, и лучистые глаза, всегда сияющие добротой и лаской. Старого лекаря сельчане любили и почитали. Многих людей он вернул к жизни, на ноги поставил своими снадобьями да травами. Ездили к нему жители и дальних сел, и городов, — никому не отказывал он в помощи. Не всех спасти мог конечно, не Бог ведь, но большинство из больных домой возвращались на своих ногах, а спустя немного времени и вовсе выздоравливали.
Кряхтя, выловил лекарь аиста из журчащей, кристально чистой воды ручейка, и внимательно осмотрев безжизненное тельце, ахнул изумленно.
— Боже мой, да ведь я тебя знаю – прошептал старик, бережно прижимая к себе мокрую птицу. Узнал он того самого аиста, со смешно задранным хохолком. Каждый день приходил он на поле, и с удовольствием глядел как на верхушке высокого дерева, в гнезде похожем на длинную шапку щелкают клювами два аиста, кормят своих малышей разной живностью с болота.
Лекарь отнес аиста в дом, почувствовав слабое биение его сердца, и два дня боролся за его жизнь. Не ел, ни пил, а только читал молитвы, обращаясь к Божьей милости, и лечил его раны, травами, и мазями, понемногу вливал в горло безжизненной птице чудодейственный отвар из корешков, что собирал лишь в определенные дни и часы новолуния. Казалось иной раз лекарю, что бесплоден его труд, и попытки вернуть к жизни птицу, тщетны. Тело аиста как будто было уже мертвым, но душа его беспокойно летала в комнате, отчаянно взмахивая крыльями, билась о стены, взвывала к мести, не прощая пьяных охотников. И…не прощаясь.
Старик выходил раненную птицу, и с тех пор они были уже неразлучны. Аист не оставлял лекаря ни на мгновение, увязывался с ним повсюду, и жители села по-доброму посмеивались, глядя как важно вышагивает аист рядом со своим спасителем и новым другом, как тревожно щелкает красным, длинным клювом при приближении незнакомцев. Он оберегал старика, и боялся его потерять… Они вместе ходили на поле, останавливались в почтении перед высоким деревом и долго глядели на разоренное гнездо. У лекаря по щекам текли слезы, хрустальными каплями задерживаясь на белоснежной бороде. А аист горевал своим маленьким сердцем, плакал в душе, кричал, и звал тех, кого уже нет…
Повинуясь, зову предков, аист в один из дней собрался лететь в теплые края. Раны его давно уже зажили, крыло вновь стало крепким как раньше, а смешной вихор на голове, как и прежде, топорщился упрямо и задиристо. Душа свободной птицы, звала его вдаль, а потому, склонив голову, прощался он со старым лекарем, быть может, только лишь на зиму, быть может навсегда. Старик тяжело опустился на колени, и аист, склонив голову на его плечо, закрыл глаза. Так они молчали, так они прощались.
Он сделал несколько кругов над домом старика, пролетел над полем, прощаясь с разоренным гнездом, а потом поднялся высоко-высоко, и исчез в призрачной небесной дали.
Бог не оставил лекаря, одиноко стоявшего на поле, и вняв его молитвам дал время, дал здоровье и силы, дал благодарных людей из бывших больных, тех кого старик вернул когда-то к жизни. Зимой, лекарь и помощники из сельчан ставили высокие столбы на окраине поля, а когда дело было завершено, он вздохнул облегченно. Успел! Двенадцать столбов, двенадцать будущих гнезд для аистов…
Зима пожила на поле положенный срок, и ушла как-то вдруг, оставив после себя лишь редкие снежные кучи. Окрестности огласились криками птиц, — вечных скитальцев возвращающихся в родные края из теплых стран. Вернулся домой и аист в сопровождении таких же изящных и грациозных птиц. Они сели перед опустевшим домом старого лекаря, и блудный сын понял. Не успел… Не успел, хотя всем сердцем стремился вернуться назад. К родному очагу, туда, где любили и ждали.Фото из сети Интернет
…Много с тех пор прошло лет. В село часто приезжают гости из самых дальних уголков, для того чтобы посмотреть на чудо. На двенадцати столбах высятся гнезда аистов, которые каждый вечер, поднимаясь в небо, делают круг почета над холмиком, где похоронен добрый человек. А на высоком дереве, аист свил новое гнездо, завел шумное потомство, обременен заботами. Но, всегда опускаясь в гнездо, он мысленно общается с душой старого лекаря, вознося благодарность небесам за то, что он был в его жизни.
Георгий
